Семья савчук погибшая над боденским озером



Боденский кошмар: десять лет спустя

«МК» выяснил, как сложились судьбы родственников жертв страшной авиакатастрофы. Им не хватило всего 1,6 секунды для того, чтобы разминуться в небе с американским «Боингом». Это меньше, чем нужно, чтобы произнести «раз-два-три»…

10 лет уже живут родители без них.

Дети рейса 2937 «Башкирских авиалиний», что закончил свой последний полет над Боденским озером в ночь с 1 на 2 июля 2002 года.

В то лето над Уфой стояла страшная жара. Ровными рядами похоронные автобусы шли через весь город; аккуратно приклеены к каждому лобовому стеклу листочки с фамилиями — Савчук Вероника, Савчук Ирина, Савчук Владислав. Григорьева Жанна. Биглов Булат. Нелюбина Елена…

71 фамилия. Большинство погибших — талантливые школьники, гордость республики и родителей, по линии ЮНЕСКО Башкирии поехавшие отдохнуть в Барселону.

«…Я живу, как будто лечу» — 8 апреля 2002 года, за три месяца до трагического полета, написала в своем стихотворении Даша Козлова. Сейчас эти строки — поминальная эпитафия на ее памятнике.

Давно расставлены все точки над «i». Жизнь и смерть как пункты последнего назначения. Исследована цепочка случайностей, приведшая к одной из самых знаменитых и печальных авиакатастроф начала ХХI века.

Умер — был убит Виталием Калоевым, потерявшим в небе над Боденским озером всю семью, — тот самый злополучный швейцарский диспетчер авиакомпании «Скайгайд» Петер Нильсен, что, от усталости или по рассеянности перепутав право и лево, стал невольной причиной столкновения в воздухе двух авиалайнеров: нашего «Ту-154М» «Башкирских авиалиний», бортовой номер RA-85816, следовавшего по курсу Москва—Барселона, и «Боинга-757», летевшего в Брюссель.

— Я помню только, что проснулась от того, что внезапно среди ночи зажгли свет, и комната наполнилась незнакомыми людьми, — говорит сегодня Катя Кулешова, дочь погибшей стюардессы Татьяны Кулешовой. — Стало плохо бабушке. Пахло лекарствами. Дедушка взял меня на руки — мне было всего четыре года тогда, — я спросила его: «А где мама?» Он ответил: «Мама на работе. Но она очень скоро придет». Он сказал это как-то ТАК, что я сразу поняла: мамы больше нет.

Самолет вне расписания

Я упала с месяца, с его острого края.

Я летела долго

И долетела до рая.

Зоя Федотова, 14 лет, пассажирка рейса 2937

Они вообще не должны были оказаться в ту ночь в небе. Уфимские школьники, по вине взрослых накануне опоздавшие на свой самолет в Барселону.

Сопровождающие привезли группу в «Шереметьево» вместо «Домодедово». Ошибка оказалась роковой. Первый самолет улетел без них.

Будь эти дети обычными, рядовыми детьми — расстроились бы да и вернулись себе домой, но они, на свою беду, почти все оказались из семей высокопоставленных. Глава администрации президента Башкирии Ильдар Гимаев, самый молодой чиновник в башкирском Белом доме, отправлял в Испанию свою дочь Лейсан. (Позже именно он возглавит правительственную комиссию, выяснявшую обстоятельства трагедии, в 2003 году напишет добровольное прошение об отставке, а в спустя шесть лет после трагедии, умрет после операции по удалению легкого.)

Шептались в городе злые языки: путевки-то были предназначены для детдомовцев, многодетных, а полетели-то сплошь «золотые» девочки и мальчики.

Впрочем, ребята были действительно как на подбор: юные поэты, художники, спортсмены и даже одна королева красоты.

Хорошие дети из хороших семей. Просто опоздавшие на свой самолет.

И начались звонки в Уфу с просьбой повлиять на ситуацию, снарядить срочно чартер и отправить его в Москву.

Конечно, для рядовых подростков вряд ли бы кто так расстарался, но в этом случае.

— Спешно вызвали резерв. Это был слетанный экипаж Александра Гросса. Они буквально накануне вышли из отпуска, и им предложили отвезти детей, — вспоминает Юрий Евстратов, на тот момент сотрудник авиакомпании «Башкирские авиалинии». — Сам Гросс летал по этому маршруту в Барселону 5 раз, но — вторым пилотом. По этой причине с экипажем отправился проверяющий Олег Григорьев, который должен был по инструкции помогать командиру корабля на всем маршруте следования.

Александра Гросса «вытащили» на внеплановый рейс с огорода.

Самого первого пилота Гросса на внеплановый рейс вытащили с огорода: вчерашний отпускник поливал помидоры. Второй пилот, Мурат Иткалов, Мурик, как все его называли, пообещал на прощание жене: «Смотаюсь быстро и поеду на рыбалку!»

Отработали по схеме на тренажере заранее трассу. Перелетели в Москву — забрали детей, к тому времени прекрасно размещенных в общежитии и уже даже не сильно вроде бы переживавших из-за случившегося.

Но на чартере все еще оставались свободные места. И тогда было решено пустить в продажу лишние билеты.

Закручивалась невидимая спираль случайностей, вероятностей, трагических совпадений.

Дополнительных билетов продали семь.

— Белорусская семья Шисловских должна была лететь в Испанию из Москвы вместе с тургруппой, из Белоруссии они ехали на поезде Прага—Москва, и по дороге в их состав врезался «УАЗ», — рассказывают мне. — В результате они тоже опоздали в Москве с получением визы — группа улетела без них. И тут, на несчастье, подвернулся чартер 2937.

Светлана Калоева с детьми Костей и Дианой отправлялись в Испанию к мужу Виталию, который работал строителем. В первоначальном списке пассажиров, опубликованном сразу после катастрофы, напротив этих семи человек нет даже имен, только инициалы — семеро случайных людей.

«Хлебный» кусочек неба

«В ту ночь, дочка, время в нашем доме остановилось навсегда», — Геннадий Харлов, отец штурмана Сергея Харлова, достает из целлофанового пакета разрозненные детали часов погибшего сына: циферблат, ремешок и — почти нетронутый, только чуть помятый — загранпаспорт. «Самолет ведь не взорвался в воздухе, так что все его бумаги уцелели, пожара не было».

Геннадий Семенович Харлов знает, о чем говорит. Он сам отдал нашей авиации 37 лет. Парторг, командир эскадрильи, с орденом Ленина на груди — за выслугу лет и, вероятно, особые, о которых он не хочет говорить, заслуги.

Жена его, мать Сергея, вот уже много лет после катастрофы не встает с постели — она тут же, в соседней комнате, мы слышим ее слабое дыхание.

— О чем рассказывать? Все уже давно закончено и забыто, — как отрезает младший сын Харловых.

Только бы старик не заплакал. Он такой старенький, сгорбленный, весь трясущийся.

Мы переводим разговор на то, что ближе и дороже, понятнее ему, бывшему летчику.

О советских «тушках», на которых он начинал совсем молодым, пересев с военного «Ми-2».

И о том, как был счастлив, когда его первенец, Сережка, тоже поступил в летное училище.

13 тысяч часов налета сына — против 12 500 отца.

Дети всегда должны быть лучше своих родителей.

И не уходить первыми. Не оставлять отцов одних на этой земле.

«Я покажу вам то, что еще никому не показывал, — старик достает листы бумаги, на которых написаны его стихи. — Это, скорее, проза жизни в рифму, вот начал сочинять на старости лет», — пытается пошутить он.

Первое датировано 7 июля 2002 года. «Вы не посмели отказаться от дополнительного рейса. »

— Мы очень боялись, что виновным признают, как это часто бывает, человеческий фактор, то есть экипаж, — с трудом произносит Харлов. — То говорили, что пилоты не владели английским в достаточной степени, хотя это была явная неправда, то еще что. Конечно, в вине и невнимательности швейцарцев разобрались быстро, но разве это вернет человеческие жизни.

Свести два самолета вместе, в одну точку, может только диспетчер.

Уставший швейцарец в далеком Цюрихе подменял отошедшего на перерыв коллегу, трудясь сразу за двумя терминалами. Несмотря на то что оба столкнувшихся самолета летели над немецкой территорией, вела их швейцарская компания «Скайгайд». Эта проблема между Швейцарией и Германией существовала давно: нехватка кадров, загруженность трассы и всего один диспетчер в ночной смене, — но кто же отдаст другой стране свой «хлебный» кусочек неба?

В небе Европы в ту ночь было много опасных сближений. Много работы. Внимание рассеяно. И так хочется спать.

Петеру Нильсону звонил коллега из Мюнхена, пытался предупредить об опасности: два самолета находятся слишком близко друг от друга, — но телефонная линия все время оказывалась занята, занята, занята.

Это на земле все решают часы.

В воздухе время исчисляется минутами, секундами и даже долями секунды. 1,6. Меньше мига.

Расследованием столкновения занимались немцы. В отчете основным виновником была все-таки признана компания «Скайгайд». Она до последнего отпиралась и отказывалась платить компенсации русским. В мае все же начался судебный процесс. Троих менеджеров компании приговорили к условному заключению, одного — к штрафу, еще четверо были оправданы.

2 миллиона 600 тысяч евро получили близкие погибших. Мнения разделились.

Часть родителей была готова смириться с потерями и получить компенсации на предложенных условиях, часть — требовала нового расследования.

«Башкирские авиалинии» так и не оправились от удара. Несмотря на то что все понимали: вины летчиков нет, билеты на рейсы в то лето почти не раскупались, и очень скоро этот региональный перевозчик приказал долго жить.

Были и другие причины банкротства, конечно, не только эта.

«Ребята, летчики, персонал не пропали — разошлись кто куда, — говорит Рашид Мустафин, бывший замкомандира летного отряда по организации летной работы. — Мы собираемся вместе, пожалуй, только раз в год — прилетаем из разных мест, на поминки на кладбище. »

Кладбище бумажных самолетиков

Они так и лежат — как сидели в салоне лайнера. Друг за другом. Черные кресла памятников. На обратной стороне могильных плит — строки детских и родительских стихов.

«Мир достаточно жесток, но я научусь, чтобы мне было не страшно жить», — написала Жанна Григорьева, пассажирка рейса 2937.

— Могилы тогда по приказу сверху выкопали очень быстро, на подмогу согнали солдат из ближайшей части, — говорит могильщик Эмиль. — Здесь был лес, так его сразу выкорчевали, буквально за один день. Да, заказ был не маленький.

Сохранились фотографии, снятые в те дни у здешнего Белого дома, Дома правительства, — вереницы «скорой помощи», белое на белом. Очень долго не давали некрологи в газетах. Никто не решался отдать распоряжение. Только спустя две недели пошли они сплошными траурными квадратиками на страницах: соболезнуем замминистру культуры, начальнику финансово-хозяйственного управления, ректору вуза.

В день похорон приехал на совещание президент Путин. К тому времени на кладбище все траурные мероприятия уже закончились. Детей закопали. Но родители, узнав, что первое лицо государства все же прибудет, и надеясь, что только Путин может приказать расследовать эту катастрофу как следует, вернулись на погост. Рыдали и ждали главу государства над свежими холмиками. Шесть часов ожидания.

Время на земле долями секунд не измеряется.

«Охрана замучилась по кустам сидеть: в тот год комаров было! — так они фэсэошников так закусали, а Путина все не было и не было. »

Похороны-2 все же состоялись, но только поздним вечером. Президент появился, пожал всем руки, пособолезновал.

. За десять лет на кладбище мало что изменилось. Разве только старые мраморные плиты сменили на новые. И в небе по кругу по-прежнему летят бумажные самолетики из металла — памятник пассажирам погибшего рейса.

Разорванная жемчужная нить

Некоторые семьи, чьи дети погибли над Боденским озером, не выдержав горя, распались. Большинство, слава богу, смогли начать новую жизнь, родились новые малыши, которые, вероятно, не появились бы на свет, если бы не та страшная ночь с 1 на 2 июля 2002 года.

Однозначно безнадежного в этом мире не бывает ничего.

О погибших над Боденским озером детях тогда (да и потом) писал весь мир. Были сняты документальные фильмы, по мгновениям реконструированы те страшные события. «Ту-154» и «Боинг-757», столкнувшиеся почти под прямым углом. Удар попал по фюзеляжу, «Ту» развалился в воздухе на несколько частей и упал в окрестностях уютного немецкого Юберлингена.

Да, об уфимских детях тогда писали все.

Немного в стороне шел погибший экипаж — их дети остались сиротами.

Сына стюардессы Ольги Багиной усыновил вскоре немецкий полицейский, работавший на месте катастрофы. Сейчас парню уже двадцать лет, он получил сертификат летчика и мечтает, как это ни странно, приехать учиться летному мастерству в Россию.

Сын второго пилота Денис Иткулов уже примеряет отцовскую летную форму.

Николай Феоктистович Кулешов ради внучки Кати заставил себя забыть страшную ночь, когда погибла его дочь-стюардесса.

Кате Кулешовой — дочери стюардессы Татьяны Кулешовой — пока только четырнадцать. Ее воспитывает один дедушка. Бабушка умерла вскоре после гибели дочери. Кроме дедушки, у девочки никого нет.

Николаю Феоктистовичу Кулешову — 76 лет. Он очень крепится, говорит, что ради единственной внучки — красавицы и умницы — все-таки заставил себя забыть ту страшную ночь. «Я стар и поэтому знаю совершенно точно: мы всегда теряем тех, кого слишком сильно любим. Поэтому нельзя любить слишком. Для меня Танюшка была светом в окошке. Помню, жена, Любочка, в детском садике работала, и как-то зимой, ночью, в метель, она оставила дочку на ночь в группе. Я так на нее рассердился и, несмотря на мороз, пошел в сад. Хотя бы одним глазком глянуть — как она там. Возле окна рос куст сирени — обдирая руки, я полез по голым ветвям вверх. Танечка не спала. И, увидев в окне мое лицо, закричала громко: „За мной папка пришел!“ Господи, если бы вы только знали, как я всегда боялся ее потерять. » — старик не может сдержать слез. И только подошедшая внучка Катя, как две капли воды похожая на свою погибшую маму, только в два раза ее тогдашней моложе, может его успокоить.

Я вижу, как старик трясется над единственной внучкой. Как мечтает дожить до того дня, когда Катя станет совершеннолетней. И как понимает, что даже очень большая любовь — не клетка с цепями. Девочка растет. Она должна лететь.

«Я отпустил Катю с мамой погибшего Кирилла Дегтярева на Мальту учить английский язык. Я понимаю, что это нужно для ее будущего, для учебы. И как бы я ни боялся за нее, я не должен думать о том, что она всегда будет рядом».

Кулешовы собрались в Германию в канун катастрофы. Это традиция. Родственники погибших, как обычно, в июле ездят почтить память на место крушения лайнера. Там тоже установлен памятник — в виде разорванной жемчужной нити.

Но с каждым годом отправляющихся в Германию все меньше. Больше десятка человек, родителей и близких родственников погибших, уже умерли, так и не смогли перенести утрату.

Сидя перед телевизором, в своем кресле, скончался отец Булата Биглова, Ирек Биглов. Он как раз смотрел передачу об убийстве швейцарского диспетчера.

Сам Виталий Калоев вышел на свободу из швейцарской тюрьмы, так и не отсидев до конца свой срок. Он стал чиновником в родной Осетии. Его там все знают и уважают за содеянное.

А в субботу, накануне скорбной даты, он был задержан немецкими властями: несмотря на то что Калоеву выдали шенген, чтобы лететь на трагедии в Юберлинген, швейцарцы заявили свой протест. Они не хотят видеть убийцу Петера Нельсена, этого дикого русского горца, даже поблизости от своей страны. Они боятся его, видимо, и не знают, что от него еще ждать.

10 лет — вполне достаточный срок для цивилизованного человека, считают на благополучном Западе, чтобы забыть и простить.

. Утром 1 июля не наш, немецкий самолет забрал всех родных и близких погибших и вылетел на панихиду в Юберлинген. Виталию Калоеву тоже разрешили посетить место трагедии.

Источник